Юность. Музыка. Футбол
– Смотри, осторожнее с ним. Кто знает, что в черной его голове, – напутствовала
перед расставанием подругу Ефросинья, – Ну давай. Зайду еще вечером, – махнула
она и поспешила домой, предвкушая как сразит историей о лесном происшествии
мужа, завзятого скептика Игната.
На вопль Ефросиньи, по своей нечеловеческой пронзительности сопоставимый с
возможным проявлением страданий голосистой свиньи, насилуемой несравнимо более
крупным хищником, из дома вышла Авдотья, не любившая смотреть за разделкой
добычи. Прошло несколько секунд, прежде чем останки животного, безумный крик
Ефросиньи и недоуменно-растерянный вид Жоана сложились для Авдотьи в единую
картину нелепой ночной трагедии. Тогда все трое пришли в движение. Ефросинья то
взывая к небесным защитникам, то повторяя имя убиенного питомца, понеслась
восвояси. Запричитавшая Авдотья запрыгала вокруг Карамбу, который, в свою
очередь, не выпуская из рук топор и ногу Кони, пожимал плечами, лепетал на своем
нерусском и беспокойно вращался согласно перемещениям хозяйки…
– Да человек ли? – с сомнением отозвалась Ефросинья, – Что ж он чёрный такой?
как чёрт! – усомнилась она и принялась истово креститься.
Так оборвались всякие связи с людьми, Авдотьей, цивилизацией. Лес стал
единственным другом и домом – маленькие его обитатели не давали Карамбу пропасть
с голодухи. К охоте прибавилось собирательство – различные ягоды и коренья вошли
в повседневный его рацион. К грибам же Жоан подходил избирательно, собирал, в
основном, для души, предпочтя всем другим мухоморы.